Ирина Каримовна Алимова
тат. Ирина Кәрим кызы Алимова
Имя при рождении	Бибииран Каримовна Алимова
Псевдоним	Бир[1], Гюзель[2], Хатыга Садык[3] (Хатыча Садык[4])
Дата рождения	16 июня 1918(1918-06-16)
Место рождения	Мерв, Закаспийская область, Туркестанская АССР, РСФСР
Дата смерти	30 декабря 2011(2011-12-30) (93 года)
Род деятельности	разведчица
Принадлежность	СССР
Род войск	внешняя разведка
Годы службы	1941—1967
Звание	полковник госбезопасности
Часть	Первое главное управление КГБ СССР Управление «С»
Сражения/войны	Великая Отечественная война Холодная война
Награды и премии
Связи	Шамиль Хамзин (муж)

Ири́на Кари́мовна Али́мова (тат. Ирина Кәрим кызы Алимова; имя при рождении — Бибиира́н Кари́мовна Али́мова; 16 июня 1918, Мерв — 30 декабря 2011, Москва) — советская разведчица-нелегал, сотрудница управления «С» Первого главного управления КГБ СССР (позывной «Бир»), актриса. Свою единственную роль сыграла в туркменском звуковом фильме «Умбар», вышедшем на экраны в 1937 году. В годы Великой Отечественной войны служила в составе войск НКВД, работала переводчицей в подразделении военной цензуры. В 1954—1966 годах осуществляла нелегальную разведывательную деятельность на территории Японии под позывным «Бир» в паре с Шамилем Хамзиным (позывной «Халеф»), с которым зарегистрировала брак по условиям легенды, ставший вскоре из фиктивного реальным. Они стали первыми в послевоенные годы советскими разведчиками, организовавшими разведывательную сеть в Японии. Вышла в отставку в звании майора в 1967 году. В 1990 году разведывательная деятельность Ирины Алимовой и Шамиля Хамзина была предана огласке, что стало основанием для награждения Алимовой орденом Красной Звезды и повышении её в звании до полковника.

Бибииран (Ирина) Каримовна Алимова родилась 16 июня^[5] 1918 года^{[6][7][8][9][a]} в городе Мерв Закаспийской области Туркестанской АССР (ныне — город Мары, Туркмения). Одна из трёх детей в семье^[5]. Её дед — русский, который приехал строить Чарджоуский мост, но осел в Туркмении и женился на местной жительнице^[9][16]. Отец — Карим Алимов, уроженец территории современного Буинского района Татарстана, воевал на фронтах Гражданской войны в Средней Азии^[5]. После окончания войны он поселился в городе Мары и стал часовщиком и искусным ювелиром, известность которого распространилась за пределы города. В 1928 году к нему в дом пришли представители персидского консульства, которые предложили ему хорошую работу в обмен на переезд в Тегеран, однако Карим-ага отказался. Позже он вместе с семьёй переехал в Ашхабад^[10].

Ирина училась в школе в Ашхабаде^[17], со школьных лет участвовала в художественной самодеятельности и мечтала стать актрисой^[10]. Однако семья жила бедно^[5], поэтому Ирина поступила в сельскохозяйственный институт на рабфак^[10][13]. Параллельно она работала лаборанткой в ветеринарном институте и готовилась к поступлению в институт, чтобы выучиться на хирурга. Когда Ирине исполнилось 18 лет, её заметил режиссёр киностудии «Туркменфильм» и пригласил на кинопробы^[9]. Она снялась в фильме Александра Маковского «Умбар», сыграв девушку по имени Гюзель^[17] — возлюбленную главного героя, Умбара^[11][18]. Этот фильм об увлечении молодёжи советской Туркмении конным спортом вышел на экраны в феврале 1937 года^[5] и стал первым национальным звуковым фильмом Туркмении^[11][17], а также принёс славу Ирине. Девушку узнавали на улицах, а на её имя приходили письма от поклонников^[18].

Ирину направили учиться в Ленинград в театральное училище^[9]: она обучалась актёрскому мастерству в мастерской Григория Козинцева и Леонида Трауберга^[11]. Позже она рассказывала, что во время учёбы встретила таких известных артистов, как Тамара Макарова, Янина Жеймо, Зоя Фёдорова, Лев Свердлин и Пётр Алейников, а также режиссёров Хейфица, Зархи, Трауберга и Герасимова. Все они отмечали, что у Ирины были хорошие перспективы стать настоящей актрисой^[19]. После окончания обучения Алимова получила распределение в Ташкент, на киностудию «Узбекфильм»^[11]. Над ней взял шефство режиссёр Наби Ганиев^[19], и Ирине предложили главную роль в предстоящем фильме «Зохре и Тахар»^[14][b].

Однако вскоре началась Великая Отечественная война, и Ирина прибыла в военкомат, заявив, что хочет отправиться на фронт. Поскольку она владела четырьмя тюркскими языками, её зачислили в войска НКВД в качестве переводчицы^[19]. Она была направлена в отдел военной цензуры и перлюстрации^[7][18], в составе которого служила в Иране^[11][c]. Позже Ирина была зачислена на курсы радисток и командирована в распоряжение штаба Сталинградского фронта, где и начала свою службу в органах разведки^[20]. В составе 1-го Украинского фронта Ирина прошла боевой путь через Украину и Польшу^[18][21][22]. День Победы она встретила в Кракове^[23], после победы служила в Чехословакии и Австрии. В Вене она была демобилизована, вернувшись домой с орденом Отечественной войны^[19][24] в звании лейтенанта^[20][25][d].

По возвращении домой выяснилось, что на «Туркменфильме» для Ирины не было работы, а ей нужно было содержать большую семью, помогая больной матери, несовершеннолетнему брату и племянницам. Ирину в качестве сотрудницы НКВД взяли на работу в подразделение наружного наблюдения^[19] службы контрразведки МГБ Туркменской ССР^[26][7]. За время службы она приобрела большой опыт конспиративного наблюдения за объектами, выявления слежки и ухода от неё^[18][27]. В 1947 году, когда Ирина лечилась в санатории МГБ в подмосковном Кратово, её вызвали на Лубянку^[7], где предложили стать разведчицей-нелегалом и посодействовать укреплению национальной безопасности страны. Чекисты предупредили Ирину, что предлагаемая для неё работа будет сопряжена с длительным нахождением вдали от родных мест, ограничением связи с родными и близкими, а также многочисленными опасностями. Тем не менее, девушка ответила согласием^[17][28][e]. В ряде публикаций (в том числе в одной из публикаций в газете «Труд» за 1990 год) утверждается^[13], что на собеседовании Ирина напрямую спросила чекистов, правдивы ли слухи о том, что возвращавшихся из-за границы разведчиков потом физически уничтожали^[25][29]. Её собеседники постарались максимально убедительно доказать девушке, что подобные слухи были неправдой, хотя и Ирина, и сотрудники МГБ СССР были по-своему недалеки от истины: в предвоенные годы действительно имели место массовые репрессии против сотрудников Иностранного отдела НКВД по ложным обвинениям^[25][13], хотя в послевоенные годы подобные чистки не повторялись^[29].

Алимова начала проходить специальную подготовку для ведения нелегальной разведывательной деятельности за рубежом, получив позывной «Бир». Она изучала основные разведывательные дисциплины и иностранные языки^[1]. За годы учёбы Алимова овладела турецким, уйгурским, фарси, английским и немецким языками^[30], а позже освоила японский язык. Также она говорила на русском, азербайджанском, туркменском и узбекском языках^[31][20], но при этом знала всего несколько слов на китайском^[26]. По ходу подготовки она досконально изучила культуру уйгуров^[32], традиции разных социальных групп уйгурского народа и многое другое^[21][22]. На изучение языков и иных дисциплин она тратила ежедневно по 10—12 часов^[14]. Изначально «Бир» должна была работать в Австрии, поэтому для углублённого изучения немецкого она отправилась в ГДР. В соответствии с легендой, она была турчанкой, которая разыскивала своих родственников в Лейпциге, в связи с чем неоднократно вынуждена была туда ездить. Она специально выучила фарси, чтобы подтвердить свою легенду^[32]. Для обеспечения прикрытия она изучала парикмахерское искусство, маникюр и косметологию^[7].

Однако к 1953 году было принято решение направить разведчицу в Японию^[1], где только-только восстанавливалась советская подпольная резидентура после гибели Рихарда Зорге^[5]. Со времён разоблачения и казни Зорге от агентуры из Японии вообще не поступало в Москву никакой информации, что вызывало серьёзную обеспокоенность у советского руководства^[33]. Известно, что на момент смерти Сталина «Бир» находилась в командировке в Европе^[31]. В первые послевоенные годы «легальной» разведкой в Японии занимались члены советской делегации (фактически — сотрудники внешней разведки) в составе Дальневосточной комиссии и Союзнического совета, следивших за выполнением условий капитуляции Японии, однако в 1950 году после начала Корейской войны деятельность советской делегации в этих структурах фактически прекратилась^[17]. Поскольку отношения между СССР и Японией не были восстановлены, все сотрудники делегации подлежали высылке^[15], и для СССР не оставалось никакой возможности осуществлять «легальную» разведку под дипломатическим прикрытием^[12][34][f].

Согласно новой легенде, которой Алимовой предстояло пользоваться для работы в Японии, «Бир» родилась в китайском городе Урумчи^[g], в богатой уйгурской семье^[1], которая ещё до революции уехала из России и перебралась в китайский Туркестан; семья при этом постоянно проживала в Кашгаре^[32]. У «Бир» при этом по легенде был уйгурский жених, с которым она должна была попасть в город Тяньцзинь, оформить там брак и через Гонконг отправиться в Японию^[1]. Женихом «Бир» был человек, который в документах советской разведки фигурировал как «Халеф» — разведчик-нелегал Шамиль Абдуллазянович Хамзин^[1], который прибыл в Тяньцзинь в 1952 году под видом уйгура по имени Энвер Садык и стал одним из лидеров местной мусульманской общины^[37], а также успешным коммерсантом^[23]. У Хамзина было небольшое преимущество перед началом своей командировки, поскольку у него была фотография Алимовой, в то время как Алимова даже не знала, как выглядит Хамзин^[25]. В то же время с учётом напряжённых отношений новых властей Китая с уйгурами подготовленные для «Бир» и «Халефа» легенды идеально подходили для того, чтобы обеспечить их переезд и последующую работу в Японии^[33].

Подготовку к выполнению задания Алимова начала в 1953 году, посетив одну из европейских стран с целью вжиться в облик иностранки и убедиться в надёжности документов. Осенью того же года она вернулась в Москву и отправилась в кратковременный отпуск для посещения родных в Ашхабаде^[37], сказав им, что надолго уезжает в глухой район Закарпатья и что переписываться можно будет только через курьера^[25]. Для подготовки к своей основной командировке первоначально она въехала в третью страну, где несколько месяцев прожила под именем Гюзель^[h]. Убедившись в отсутствии слежки со стороны спецслужб, она сменила документы и под соответствующей легендой выехала на восток Китая^[2]. Ирина Алимова («Бир») прибыла в Урумчи^[3], а затем поездом из Пекина отправилась в Тяньцзинь, где её должен был встретить на вокзале Шамиль Хамзин («Халеф»), он же Энвер Садык^[39].

Однако когда «Бир» прибыла на вокзал, то не смогла найти там «Халефа», который вообще не появился на вокзале^[3]. Уже потом выяснилось, что Хамзин перед прибытием поезда несколько раз приезжал на вокзал, но заветный поезд пришёл с большим опозданием. Было два часа ночи, когда «Бир» решила отправиться в гостиницу, чтобы на следующее утро попытаться встретиться с агентом. На вокзале её заметил полицейский-уйгур, но «Бир» развеяла его сомнения в своей личности, заговорив с водителем рикши на уйгурском^[39]. Ночь она провела в отдельном номере в крайне неудобных условиях: дверь не запиралась, за стеной были постоянно слышны чьи-то громкие крики, а печь удалось растопить только ранним утром, когда в номер зашёл истопник. На следующее утро она направилась в парк^[3] возле универмага, где наконец-то встретилась с Хамзиным^[4]. Согласно её воспоминаниям, она увидела на противоположной стороне улицы двух мужчин, одним из которых и был «Халеф». К ней они долгое время не подходили, поскольку у них были сомнения в женщине, и только спустя полтора часа «Бир» подошла к незнакомцам и представилась им^[23].

С этого момента началась не только совместная работа Алимовой и Хамзина, но и их супружеская жизнь^[3]. Спустя четыре месяца после знакомства^[i] они сыграли уйгурскую свадьбу, сохранив свои прежние фамилии, хотя для всех «Халеф» был известен как господин Энвер Садык, а «Бир» — как госпожа Хатыча Садык^[8][4]. Заключённый изначально только в соответствии с легендой брак в итоге стал настоящим^[5], продлившимся всю их совместную жизнь^[3][4].

Супруги Садык поселились в голландском сеттльменте Тяньцзиня, где проживало очень много иммигрантов-мусульман^[4]. Госпожа Садык занималась благотворительностью среди мусульманской общины, всячески помогая своему мужу и поддерживая репутацию семьи^[3]. Вскоре из Тяньцзиня молодожёны переехали в Шанхай и завели большие связи среди эмигрантов^[25]: среди их новых знакомых были бизнесмены из Турции и Германии, а также внучка белогвардейского атамана Семёнова^[20]. В разговорах семья Садык всячески подчёркивала, что хочет переехать в Японию в связи с политикой китайских властей^[25]. Получить в Японии разрешение на постоянное проживание для иностранцев было крайне сложно, но одна их знакомая, владевшая в Японии участком земли размером в три сотки, продала его семье Садык, что значительно упростило въезд в Японию. Рекомендательные письма от японских общественных деятелей и религиозных организаций также сыграли свою роль в успешном завершении сделки^[4], хотя поначалу даже их наличия было недостаточно, чтобы добиться супругам Садык въезда в Японию^[25], поскольку эмигрантам из Китая въезд в Японию был запрещён^[23].

Позже Энвер и Хатыча Садык обратились к Американскому Красному Кресту с просьбой помочь им перебраться в Гонконг, чтобы оттуда проследовать в Японию^[40]. Сотрудники миссии помогли им обратиться в генеральное консульство Японии и предъявили все их документы, которые позволили Садыкам приобрести временный вид на жительство в Японии (его следовало продлевать каждый год). Супруги сняли двухэтажный дом и открыли галантерейный магазин, а «Бир» занялась вышиванием и продажей воротничков, пользовавшихся большим спросом в Гонконге, и даже записалась в местный женский клуб^[4]. Полтора года спустя обоим предоставили гражданство Китайской Республики (Тайваня), однако вскоре возле их дома стали появляться подозрительные люди, которые заходили в дом в отсутствии хозяев и опрашивали прислугу о владельцах дома. Выяснилось, что это были сотрудники британской контрразведки, которым поступило сообщение от некоего русского эмигранта, публично заявившего о том, что господин и госпожа Садык — не те люди, за кого себя выдают. «Бир» обратилась в посольство Тайваня за помощью, и вскоре слежка за домом прекратилась^[41][j]. Ситуация осложнялась тем, что тогда в Гонконге, согласно Игорю Дамаскину, к европейцам местные китайцы относились с большим подозрением, а американцев и вовсе ненавидели^[17].

Вскоре у «Бир» и «Халефа» появилась возможность для выезда в Японию, поскольку для людей, находившихся за пределами Японии и имевшими паспорта граждан Японии и Китайской Республики (Тайваня), был установлен более либеральный режим въезда^[41]. Перед отъездом к ним обратился связной Центра Борис Лавров, который дал им последние указания^[7] и предупредил «Бир» и «Халефа», что они будут единственными источниками информации о состоянии дел в Японии^[40][41]. Связь с родным домом у Ирины была крайне ограниченной: она могла отправлять письма не чаще чем одно-два в год, а в них писала, что уехала в командировку «на Север»^[43]. В Китае они прожили около года, в Гонконге — почти год^[23].

Осенью 1954 года Ирина и Шамиль отправились из Гонконга на пароходе в Японию^[40] под видом торговцев продуктами питания, имея при себе тайваньские паспорта. Они обосновались на некоторое время в городе Кобе, продав участок принадлежавшей им земли и приобретя небольшой двухэтажный дом, в котором поселились на первом этаже, сдав второй двум американцам^[41]. Вскоре «Халеф» и «Бир» перебрались в Киото, а оттуда переехали в Токио^[8], где они купили двухэтажный дом и открыли собственный магазин, служивший подходящим прикрытием в их разведывательной деятельности^[44]. Они зарабатывали деньги на продаже женской одежды (платьев, блуз, юбок)^[8], украшенной узорами, которые вышивала лично «Бир», и открыли импортно-экспортную фирму «Энвер, Мухит и Ко» для продажи одежды^[25]. По словам Михаила Бирина, в июне 1959 года одну из квартир на втором этаже токийского дома арендовала семейная пара из США, которая сотрудничала с ЦРУ: дом порекомендовал их знакомый из американского клуба при посольстве США. Эта пара подружилась с супругами Садык, не зная о том, чем они занимались на самом деле^[33].

Для соблюдения конспирации супруги вели активную светскую жизнь, посещая дипломатические приёмы в посольствах США, Турции^[45], Израиля^[7] и других стран^[45], а также встречи в местном «американском клубе»^[15]; «Бир» регулярно принимала у себя дома разных гостей^[45]. Госпожа Садык была членом элитного женского клуба «Паллада»^[25], в котором заводила полезные знакомства и получала от жён иностранных офицеров и дипломатов информацию о ситуации в Корее и о расположенных там американских войсках^[46]. Здание женского клуба находилось от дома супругов Садык приблизительно в 20 минутах езды на автомобиле^[33]. Супружеская пара поддерживала дружеские отношения с турецким послом^[англ.], а в их доме месяцами проживал турецкий военный атташе^[45][25]. Магазин супругов Садык находился рядом с американской военной базой, а сами они нередко приглашали к себе в гости американских военных^[23]. Среди увлечений «Бир» появились икебана и игра в бинго^[7]. «Бир» рассказывала, что должна была помогать «Халефу» создавать образ благополучной семьи, «которая всегда лучше выглядит, чем одиночка»^[33].

В японской прессе публиковались многочисленные фотографии официальных приёмов, на которых присутствовали «Бир» в соответствующем наряде и «Халеф» в смокинге^[47]. В частности, Алимова была запечатлена на одном из совместных снимков вместе с императрицей Японии Кодзюн во время открытия выставки икебаны^[45], прошедшую в клубе «Паллада», а императрица наградила госпожу Хатычу Садык дипломом^[25]. Среди знакомых «Бир» и «Халефа» были такие представители татарской общины в Японии, как бизнесмен и потомок известного купеческого рода Ахмет Апанаев, бизнесвумен и представительница ещё одной известной фамилии Алия Акчурина, лидер татарской диаспоры Таминдар Мухит и супруга бывшего токийского муллы Абдулхая Курбангалиева, которую часто навещала «Бир»^[23].

«Бир» и «Халеф» собирали информацию по таким важным для Центра вопросам, как процесс перевооружения Японии, формирование сил самообороны и развитие военного сотрудничества Японии и США^[48]. В частности, им предстояло узнать, насколько тесными являются американо-японские отношения и в каком русле они будут развиваться, какова будет политика Японии в отношении СССР и насколько сильны тенденции милитаризации японской экономики и воссоздания японской армии^[49][48]. Советское руководство также было заинтересовано в получении информации о возможности нормализации советско-японских отношений, о находившихся на территории Японии формированиях Вооружённых сил США и о технических новинках, которые поступали на вооружение американских войск в Японии^[33]. Для советского руководства было крайне важным знать положение дел в Японии с учётом того^[33], что время подлёта американских стратегических бомбардировщиков типа Boeing B-29 Superfortress с Хоккайдо до баз Тихоокеанского флота ВМФ СССР составляло не более часа^[15].

Сбор информации супруги Садык осуществляли путём личного общения в дипломатическом корпусе и среди чиновников японской администрации, а также при помощи агентов, которых находили и вербовали по указанию Центра^[42]. Часть информации они получали от американских солдат турецкого происхождения и турецких военных из контингента ООН, ранее воевавших в Корее^[46] и ездивших после окончания боевых действий отдыхать в Японию^[26], а также от проживавших в Японии мусульман^[5]. В обязанности «Бир» входила работа по шифровке всех материалов резидентуры и расшифровке всех сообщений Центра, поступавших через тайники. Также она изучала перспективных кандидатов на вербовку, поддерживала связь с уже имевшимися агентами, обрабатывала поступавшую разведывательную информацию и готовила письма в Центр^[45]. Всякий раз, возвращаясь домой с приёма или встречи, где появлялась ценная информация, супруги занимались подготовкой сообщения в Центр. В то время как «Халеф» выходил на улицу под предлогом «покурить», чтобы убедиться, что за ними не ведётся слежка, «Бир» приступала к зашифровке информации или настраивала приёмник на нужную волну, принимая сообщение из Центра и расшифровывая его. Завершив работу, она приглашала мужа домой^[47]. Полученную от своих контактов информацию они обычно переносили на микроточки и, замаскировав их, прятали в тайниках^[49]. Никаких раций или подобных им приборов супруги не использовали ни разу за время своей деятельности в Японии^[50]. В ходе разведывательной деятельности им даже удалось восстановить связь с некоторыми из членов ранее существовавшей советской разведывательной сети^[26].

За всё время пребывания в Японии супруги только один раз выехали в отпуск на Родину: чтобы не дать спецслужбам наводку, они отправились в качестве туристов в Западную Европу, посетив достопримечательности Франции, Испании, Италии и Швейцарии. В СССР они прибыли тайно с территории нейтральной страны, но в Ашхабад летели из Москвы уже с советскими документами. В Японию они вернулись снова через Западную Европу^[51].

Значительная часть добытой «Бир» и «Халефом» информации до сих пор не рассекречена, однако в Москву ими было передано множество сообщений, содержавших ценную информацию обо всех сторонах жизни японского общества, о вооружённых силах Японии и частях вооружённых сил США, нёсших службу на территории Японии^[25][33]. Среди переданной информации были и достаточно подробные карты Японии, которых прежде в распоряжении советского военно-политического руководства не было^[7]. По мнению начальника московского бюро информационного агентства «Киодо Цусин» Ёсихико Мацусима, основным результатом работы Ирины Алимовой и Шамиля Хамзина стало предание огласке планов послевоенной ремилитаризации Японии^[52].

• От агента, упоминавшегося в документах под псевдонимом «Камацу»^[49], «Бир» и «Халеф» выяснили, что японские власти под предлогом формирования сил самообороны и создания новых полицейских отрядов занялись интенсивным увеличением численности армии, рассчитывая повысить численность вдвое. Помимо этого, японцы заключили ряд секретных контрактов с целью развития военной промышленности. В японской прессе никакой информации о чём-либо подобном не публиковалось^[53], а позже стало известно, что журналистам было в принципе запрещено публиковать какую-либо информацию по подобным проблемам^[48].
• От турецких военных супруги Садык получили большое количество ценной информации, поскольку в те годы Турция активно сотрудничала с Японией в военной сфере. В частности, Турция поставляла Японии военные корабли и иное вооружение^[45], в то время как по заказу Турции на верфях Йокогамы строились новые подводные лодки^[7]. Турецкие офицеры, учившиеся в военных училищах в Корее и служившие там в составе войск ООН, ездили в Японию отдыхать, чем и пользовались «Бир» и «Халеф»^[17]. В частности, в 1955 году «Бир» передала в Москву информацию о выпуске новой подлодки, оснащённой новейшим оборудованием, и спуске её на воду, осуществлённом в обстановке полной секретности: эту информацию ей передал, по одним данным, американский военный турецкого происхождения^[46], по другим — турецкий военный^[53]. Чертежи главных узлов этой подлодки, спущенной на воду в Йокогаме, были направлены в Центр^[20]. Также была получена информация о том, что японцы приступили к строительству собственных подводных лодок для нужд морских сил самообороны^[7].
• За время своей работы Алимова подружилась с женщиной, которая преподавала русский язык в японской разведывательной школе. Оказывая ей финансовую помощь, Ирина узнала от неё точное расположение и специфику курса этой школы^[7].
• От американцев турецкого происхождения супругам удалось заполучить фотоснимки военных баз США и Японии^[54], мест дислокаций японских сил самообороны и их аэродромов^[55], а также береговых укреплений на Японском архипелаге^[5]. Фотоснимки некоторых военных баз Хамзин раздобыл у американских соседей этажом выше, обнаружив их в сейфе, сделав фотокопии и подготовив их для передачи в Москву^[33]. Снимки были свидетельством строительства новых военных баз, шедшего в рамках операции под кодовым названием «Меч самурая», и доказательством нарушения нейтралитета Японии; оригиналы снимков американцам передал генерал Императорской армии Японии Минору Гэнда, участвовавший в послевоенные годы в испытаниях новых американских реактивных истребителей^[15]. Незадолго до передачи информации «Халеф» попал в автоаварию, и передачу информации решила осуществить «Бир»^[33]: травмировавший ногу «Халеф» остался дома, а его супруга отправилась на поиски тайника, куда необходимо было положить контейнер с материалами для Центра^[46][56]. До района «Бир» добралась, когда на часах было около полуночи: ей пришлось для этого пройти участок возле остановки городского транспорта, где в картонных коробках ночевали бомжи^[55][54][56]. Сведения о японских и американских военных базах получили самую высокую оценку от Центра, поскольку у военно-политического руководства СССР прежде не было представления ни о военных программах Токио, ни о возможных угрозах со стороны Японии^[55].
• Благодаря одному из переданных «Бир» сообщений в Центр удалось установить, что весной 1958 года над территорией Сибири совершил полёт самолёт ВВС США U-2, базировавшийся в Японии. Факт этого полёта стал известен потому, что при возвращении на базу у U-2 заглох двигатель из-за перегрева, о чём удалось разузнать «Бир»^[20].
• На одном из политических семинаров в Токио «Халеф» познакомился в ресторане суши с японцем (в документах фигурирует под псевдонимом «Ребус»), которого принял за некоего важного чиновника: в разговорах он демонстрировал хорошее знание японской политики, но умалчивал о роде деятельности. Именно по наводке «Бир» удалось выяснить, что японец, который всегда приглашал «Халефа» в один и тот же ресторан, был его владельцем. Однако, по невероятному совпадению, ресторан находился недалеко от офиса японской контрразведки^[21].
• Незадолго до выставки икебаны, на которой Алимову фотографы запечатлели с императрицей Японии, Ирине предстояло отыскать место для передачи собранной секретной информации о расположении японских военных баз. По счастью, к дому подъехал автомобиль турецкого посла в Японии, на котором «Бир» отправилась в женский клуб, где должна была состояться выставка. Передачу, однако, требовалось осуществить так, чтобы этого не заметил турецкий посол: в сумочке Алимовой хранился фотоаппарат с плёнкой, на который и была заснята информация о военных базах. По пути Ирина попросила остановить автомобиль у цветочного магазина, чтобы приобрести букет цветов, как того требовал этикет на церемонии. Этот магазин был одним из запасных путей для передачи информации, а его продавщицу «Бир» могла использовать для связи с курьером. Передав необходимую информацию в Центр через магазин, Ирина вернулась в машину и отправилась дальше на выставку, на которой получила от императрицы престижную государственную награду как организатор выставки^[33].
• Одним из самых важных сообщений, переданных в Центр «Бир» и «Халефом», стало сообщение 1966 года о подготовке к образованию Азиатско-Тихоокеанского совета, который был учреждён по итогам конференции в Сеуле, прошедшей с 14 по 16 июля того же года при участии ряда стран Тихоокеанского региона, и в который вступила Япония^[53][55][k]. Вступление Японии в союз противоречило послевоенным соглашениям, в соответствии с которым страна не могла вступать в какие-либо военные союзы^[7]. Согласно Игорю Атаманенко, эту информацию разведчики заполучили в январе 1966 года от Исороку Акаси, заместителя директора Национального института стратегических исследований, который имел доступ к секретным данным и за вознаграждение передавал её «Халефу» (в документах КГБ СССР Акаси фигурировал под псевдонимом «Тайфун»)^[21][22].

Вся разведывательная деятельность «Бир» и «Халефа» проходила в крайне сложных условиях^[53]. Ещё в 1940 году Рихард Зорге докладывал Центру о жёстких контрразведывательных мерах в Японии, вступивших в силу после принятия год тому назад нового закона против шпионажа, расширившего полномочия контрразведки и предусматривавший ещё более широкое применение смертной казни^[21]. На момент прибытия супругов Садык японские спецслужбы активно сотрудничали с американской разведкой, которая, по мнению того же Павлова, фактически держала японцев под своим контролем^[53][l]. До прибытия «Бир» и «Халефа» резидентуру СССР в Японии возглавляли Григорий Каспаров и Александр Носенко, чья деятельность находилась под жёстким давлением американских и японских контрразведывательных служб: это не позволило осуществлять разведку с «легальных» позиций^[7]. Вся ситуация осложнялась ещё и тем, что незадолго до прибытия «Бир» и «Халеф» второй секретарь советского представительства в Японии, подполковник Юрий Растворов перешёл на сторону американцев и сдал им свою агентурную сеть^[15].

Опыт перевоплощения, приобретённый Ириной во время её обучения в театральной мастерской^[8], и опыт работы, приобретённый в первые послевоенные годы в органах контрразведки^[28], помогали ей успешно выполнять разведывательные задания^[8] и обеспечивать безопасность при проведении ответственных операций^[28]. Целеустремлённость Ирины отмечали во всех её служебных характеристиках^[8]. Важную роль в достижении успеха сыграло супружество разведчиков и взаимопонимание в их отношениях^[45]. В домашней обстановке они разговаривали только по-уйгурски, чтобы не выдать себя. Даже в кинотеатрах «Бир», смотря советские фильмы, воспринимала их не по звуковой дорожке, а по японским титрам. Хотя слежки за ними не отмечалось, разведчики всегда были начеку. Так, однажды в японской гостинице они поставили телефон на диван и как бы случайно прикрыли его подушкой, но через некоторое время в номер постучался мужчина, представившийся телефонистом, и попросил их дать ему проверить работу телефона^[51][24].

Имели место случаи, когда разведчикам приходилось выполнять задание в экстремальных условиях. Так, однажды они ехали домой в сильный ливень по сельской дороге, проходившей через гористую местность. Сидевший за рулём Chevrolet Impala «Халеф» неожиданно увидел, что за поворотом была размыта дорога: он попытался затормозить, но машина стала медленно сползать под откос. Супруги выскочили из машины, отделавшись лёгкими ушибами, а саму машину от падения в овраг удержало росшее чуть ниже дерево. Они переночевали в посёлке, а на следующее утро вызвали тягач, чтобы тот вытащил машину из овраг. До Токио они добрались на другой машине, взятой напрокат; задание, в связи с которым им предстояло добираться подобным маршрутом до Токио, было выполнено в срок^[46][56]. Имел место также случай, когда «Бир» предстояло поздно ночью встретиться со связником в районе императорского парка, куда ей предстояло идти пешком. «Бир» добралась до места встречи без происшествий, передав нужные документы связнику^[51].

Разведывательная работа Ирины Алимовой и Шамиля Хамзина оценивалась Центром положительно: они имели отличное прикрытие в виде преуспевающего магазина и не вызывали подозрения ни у местных жителей, ни у спецслужб^[54]. Однако, по мнению В. Г. Павлова, супруги испытывали значительное нервное напряжение в связи с тем, что находились очень далеко от родной страны и в менее благоприятной обстановке в климатическом отношении^[58]. Это сказывалось на их здоровье^[59] (в частности, Ирина начала страдать бессонницей^[17]), в связи с чем Центр дал им разрешение покинуть Японию^[54]. Существует версия, что Центр эвакуировал из Японии обоих разведчиков, спасая их тем самым от приближавшегося ареста^[20], поскольку супруги отправляли незадолго до своего отъезда сообщение о ведущейся за ними слежке^[26]. Также есть вариант, что отъезду способствовала изменившаяся экономическая обстановка в Японии, когда американцы, фактически поддерживавшие экономику Японии на плаву, стали активно вытеснять иностранцев из своих компаний под предлогом поиска новых партнёров^[17].

Летом 1966 года супруги Садык покинули Японию и улетели в Европу^[55]: чтобы не давать никаких наводок спецслужбам, они сообщили знакомым, что улетают в Турцию^[58], а дом оставили под присмотром японской служанки, оплатив ей жалование за год вперёд^[17]. Обходными маршрутами они прошли Францию, Испанию, Италию и Швейцарию, прибыв в Болгарию и встретившись там с представителями Центра^[58][m]. Они приземлились в аэропорту «Шереметьево», встретившись там с представителем нелегальной разведки КГБ СССР, который поздравил обоих супругов с успешным завершением их командировки^[59]. При этом соседи супругов Садык очень долго ждали их возвращения^[23], а в женском клубе «Паллада» даже всерьёз обсуждали вероятность того, что супругов, прибывших в Европу, могли настигнуть сотрудники КГБ^[17].

Всего Ирина и Шамиль проработали в Японии 13 с лишним лет: суммарный объём их донесений, подготовленных за время их разведывательной деятельности, состоял из 22 томов общим объёмом свыше 7 тысяч страниц^[55]. С учётом прежнего опыта работы в спецслужбах общий стаж работы Ирины Алимовой составил 18 лет^[58], а сама она вышла в 1967 году в отставку в звании майора^[59].

Шамиль Хамзин, супруг Ирины Алимовой, проработал ещё некоторое время в качестве разведчика-нелегала в странах Азии, Европы и Америки^[58], прежде чем вышел в отставку в звании полковника^[59]. После возвращения в Москву супруги проживали в двухкомнатной квартире в «хрущёвке» на Щёлковском шоссе, получая скромную пенсию^[25][60]. Со своим мужем Ирина Каримовна прожила всего 37 лет^[8] вплоть до его смерти в 1991 году, случившейся после двух перенесённых Хамзиным инфарктов^[25]. При этом им пришлось по возвращении в СССР повторно зарегистрировать свой брак уже под настоящими именами, а не под псевдонимами из своих легенд разведчиков. Детей у них не было: Центр не дал им разрешения даже усыновить ребёнка^[52]. Алимова занялась преподавательской работой, обучая молодых разведчиков^[26][7].

О деятельности Хамзина и Алимовой общественности стало известно в 1990 году, когда в номерах газеты «Труд» за 8, 14, 15 и 20 марта, а также за 17, 19 и 20 мая была опубликована серия статей-рассказов об этих разведчиках^[61] авторства Виталия Головачёва^[62]. После этого в газету поступило несколько писем, в которых звучали не только слова благодарности, но и призывы отметить труд разведчиков государственными наградами^[60]. Это способствовало тому, что Алимову наградили орденом Красной Звезды^[61], хотя за все годы своей разведывательной деятельности она была удостоена только медали «За боевые заслуги»^[24]. Вскоре в той же газете появились публикации и о Шамиле Хамзине, имя которого прежде не упоминалось в рассказах об Алимовой. Хамзин впоследствии был награждён орденом Красного Знамени^[60][25]; Ирине Каримовне в дополнении к награде позже было присвоено звание полковника^[20].

В 1990 году Алимова и Хамзин^[60] были удостоены торжественного приёма в Туркмении^[25]. Ирина Каримовна встретилась в Ашхабаде с родными, близкими и ведущими журналистами, а также выступила с несколькими речами на студии «Туркменфильм», в актовом зале Туркменского государственного университета и в кинотеатре «Бахар», где был показан фильм «Умбар» с участием Алимовой. Помимо этого, она посетила родной город Мары и съездила на то место, где находился её родной дом (к тому моменту от него остались руины). Алимова и Хамзин выражали благодарность Виталию Головачёву за публикации в газете «Труд», которые получили большой отклик читателей^[60]. Начальник московского бюро информационного агентства «Киодо Цусин» Ёсихико Мацусима взял интервью у Ирины Алимовой и позже написал книгу о «Бир» и «Халеф», ставшей бестселлером^[25]. В японских СМИ также был опубликован ряд статей о разведывательной деятельности «Бир» и «Халефа»^[45]: одной из первых заметки о супружеской паре разведчиков опубликовала газета «Майнити симбун»^[23].

Сама Ирина Каримовна занялась общественной работой, встречаясь с молодыми разведчиками, журналистами и писателями^[59]. Её навещали неоднократно родные и близкие (брат, племянница и муж племянницы)^[8], помогавшие ей по хозяйству^[61]. Она проживала в однокомнатной квартире в Москве, которую руководство КГБ СССР передало Алимовой для работы, а после её рассекречивания оставило за разведчицей^[20]; двухкомнатную квартиру на Щёлковском шоссе она передала племяннице и её мужу^[8]. Алимова попыталась получить по инвалидности автомобиль «Ока», но получила отказ от чиновников^[20]. Говоря о своей работе в качестве разведчицы-нелегала, Ирина Алимова подчёркивала, что всю жизнь играла трудную роль, не имея при этом права на ошибку, и вместе со своим супругом самозабвенно отдавалась работе разведчиков^[63][30]. Она также очень высоко отзывалась об Александре Короткове^[30].

Ирина Каримовна Алимова скончалась 30 декабря 2011 года^[25]. Похоронена 6 января 2012 года с воинскими почестями на Даниловском мусульманском кладбище^[5] рядом с мужем^[52].

• Орден Отечественной войны II степени^[59][24]
• Орден Красной Звезды^[59][n]
• Медаль «За боевые заслуги»^[59][o]
• Медали^[21]

• Документальный фильм «Жена для резидента» (цикл «Женщины в разведке», ОРТ, 4 декабря 2000 года, режиссёр Оксана Барковская)^[64][61][p]
• Документальный фильм «Актриса особого назначения» (цикл «Тайны разведки», НТВ, 2004 год)^[7]
• Документальный фильм «В саду подводных камней» (ТВЦ, 2009 год, режиссёр Александр Яковлев)^[66][67][17]
• Документальный фильм «Марафонцы разведки» (цикл «Живая история», Пятый канал, 2009 год, режиссёр Андрей Малухин)^[68][26]
• Документальный фильм «Бир и Халеф. Меч самурая» (телеканал «Звезда», 2018 год, режиссёр Алексей Китайцев)^[69][70][15]

• Дроздов Ю. И. Записки начальника нелегальной разведки. — М.: ОЛМА-Пресс, 2000. — 416 с. — (Досье). — 9000 экз. — ISBN 5-224-00750-0.
• Мирошников Андрей. 13 лет под цветами сакуры // Правда Северо-Запада : газета. — 2013. — 20 марта (№ 10). — С. 14—15. Архивировано 2 августа 2023 года.
  • Мирошников Андрей. 13 лет под цветами сакуры  (неопр.). Газета «Правда Северо-Запада». Эхо Севера (20 марта 2013). — электронная версия. Дата обращения: 19 марта 2024. Архивировано 19 марта 2024 года.
• Павлов В. Г. Женское лицо разведки. — М.: Олма-Пресс, 2003. — 384 с. — (Досье). — 5000 экз. — ISBN 5-94849-088-2.
• В стране цветущих хризантем // История российской внешней разведки. Очерки. В шести томах / главный редактор С. Н. Лебедев, зам. главного редактора В. А. Кирпиченко, ответственный секретарь Ю. И. Журавлёв. — М.: Международные отношения, 2014. — Т. VI. 1966—2005 годы. — С. 188—202. — 264 с. — ISBN 978-5-7133-1475-0.

• Ровель Кашапов. Эксклюзив. Как в Японии под прикрытием работали супруги-разведчики из РТ (рус.) // АиФ-Татарстан. — 2014. — 17 июня (№ 25).
• Станислав Лекарев. Светская дама из нелегальной разведки (рус.) // Аргументы недели. — 2006. — 12 декабря (№ 32 (32)).