Тени: Ночная галлюцинация
нем. Schatten – Eine nächtliche Halluzination
Жанры	драма фэнтези
Режиссёр	Артур Робисон
Продюсеры	Энрико Дикман Вилли Зайбольд
На основе	идеи Альбина Грау
Авторы сценария	Артур Робисон Рудольф Шнайдер
В главных ролях	Фриц Кортнер Рут Вайхер
Оператор	Фриц Арно Вагнер
Композитор	Эрнст Риге
Художник-постановщик	Альбин Грау
Кинокомпания	Pan-Film
Длительность	90 мин
Страна	Германия
Язык	немецкий
Год	1923
IMDb	ID 0013579

«Тени: Ночная галлюцинация» (нем. Schatten – Eine nächtliche Halluzination) — немой кинофильм режиссёра Артура Робисона, вышедший на экраны в 1923 году. Классический представитель немецкого киноэкспрессионизма.

Граф принимает в своём богатом доме нескольких гостей, которые откровенно увиваются за его женой. Та, не особо стесняясь, заигрывает с присутствующим здесь молодым человеком. Всё это заставляет графа сходить с ума от ревности: ему везде мерещится измена, чему способствует игра теней на стенах помещений. В разгар приёма в доме появляется странствующий актёр, который устраивает представление театра теней. Актёр оказывается волшебником и, зачаровав присутствующих, показывает им, что могло бы произойти, если бы измена, на которую намекают тени, действительно случилась.

• Фриц Кортнер — граф
• Рут Вайхер — графиня
• Густав фон Вангенхайм — молодой любовник
• Ойген Рекс — гость
• Макс Гюльшторф — гость
• Фердинанд фон Альтен — гость
• Фриц Расп — слуга
• Карл Платен — слуга
• Лилли Хердер — служанка
• Александр Гранах — странствующий актёр

Историк кино Зигфрид Кракауэр относит «Тени» к фильмам, развивавшим тему разума, борьбы человека со своими низменными инстинктами, которые отражены богатой игрой света и тени в этой картине. Этот посыл, однако не нашёл отклика у публики^[1]:

Историк кино Лотта Эйснер подробно обсуждает игру теней и зеркал, имеющую в картине явный фрейдистский подтекст. Она использует фильм «Тени» как повод порассуждать об актёрской игре в экспрессионизме, её предельной условности, отмечая, что «перекошенное лицо [Фрица Кортнера], будучи снятым крупным планом, напоминает маску африкан­ского демона. В этом контексте обретают смысл и его дикие повороты перед зеркалом, и то, как он выбрасывает вперед торс и руки, словно они не являются частью его самого: речь здесь идет о доведенной до логического предела абсолютной абстракции. И экспрессивная деформация жестов перекликается с искажением предметов»^[2].