Моностих (также однострок, однострочие) — литературная форма: произведение, состоящее из одной стихотворной строки.

Принято считать, что однострочные стихотворения возникли уже в античной поэзии, хотя совершенно достоверных подтверждений этому нет: большинство дошедших до нас однострочных текстов древнегреческих и римских авторов представляют собой, по-видимому, обломки не сохранившихся полностью стихотворений, хотя моностих Авсония «Рим», кажется, представляет собой исключение, а по поводу нескольких эпиграмм Марциала существуют определённые сомнения. Однако в последующей культуре (зачастую уже в позднеантичный период) такие фрагменты бытовали как самодостаточные, становясь объектом имитации позднейших (чаще всего анонимных) авторов, так что возможность однострочного стихотворения европейской литературной традицией подразумевалась. Новую жизнь вдохнула в эту экзотическую стихотворную форму модернистская поэзия начала XX века: моностих Гийома Аполлинера «Поющий» (1914) положил начало однострочным экспериментам не только французских, но и английских (Ральф Ходжсон), американских (начиная с Айвора Уинтерса), итальянских (Унгаретти), румынских (Ион Пиллат), латиноамериканских (Пабло Неруда) поэтов. Русская поэзия, однако, обратилась к литературному моностиху двумя десятилетиями раньше, когда Валерий Брюсов опубликовал своё знаменитое однострочное сочинение «О закрой свои бледные ноги» (1894; так, без запятой после «О»!), вызвавшее бурную реакцию российской литературной мысли, в том числе резкие отповеди Владимира Соловьёва и Василия Розанова. Впрочем, моностихи публиковали ещё на рубеже XVIII—XIX вв. Державин, Карамзин и граф Хвостов, однако эти тексты создавались в рамках жанрового канона эпитафии и не оказали влияния на дальнейшее развитие формы.

На протяжении XX века моностих во всех основных западных поэзиях, в том числе и в русской, прошел путь эстетической нормализации, превратившись в редкую, но закономерную, не связанную с эпатирующим эффектом форму поэтического высказывания; в России, в частности, к моностиху обращались такие разные авторы, как Константин Бальмонт, Даниил Хармс, Илья Сельвинский, Лев Озеров, Геннадий Айги, Иван Жданов и др. На рубеже 1980-90-х гг. поэт Владимир Вишневский даже создал на основе моностиха собственный авторский жанр, принесший широкую популярность и автору, и использованной им форме. В англоязычной поэзии заметное влияние на расцвет моностиха было оказано усвоенным из японской поэзии стихотворным жанром хайку, в оригинале представляющим собой — вопреки привычке русского читателя к трехстрочной форме — один столбец иероглифов; в конце 1990-х гг. с начавшейся экспансией хайку в русскую поэзию развитие русского моностиха также получило новый стимул.

С точки зрения литературной теории моностих представляет собой парадоксальное явление, поскольку многие определения стиха явно или неявно требуют наличия в стихотворном тексте более чем одной строки. Стремление к научной последовательности заставило поэта и теоретика Владимира Бурича объявить, что однострочные тексты нельзя рассматривать ни как стихотворные, ни как прозаические: Бурич предложил выделить их в особый, третий класс текстов, и назвал такие тексты «удетеронами» (от греческого «ни тот ни другой»). С теми или иными оговорками позицию Бурича поддержали такие крупные русские теоретики литературы, как Михаил Гаспаров и Юрий Орлицкий. Однако такая теоретическая позиция вступает в критическое противоречие с читательской интуицией: трудно поверить, что однострочный текст Владимира Вишневского «И долго буду тем любезен я и этим…», мгновенно опознаваемый в качестве шестистопного ямба и представляющий собой ироническую трансформацию строки из знаменитого стихотворения Пушкина «Памятник», вопреки очевидности сам по себе стихотворным не является. В поисках такого понимания самого явления стиха, какое не будет заводить в тупик при обращении к однострочным текстам, специалисты, начиная с Максима Шапира, обращаются к стиховедческой концепции Юрия Тынянова, для которого главным признаком стиха были происходящие в стиховой речи изменения словесной семантики под действием ритма, иначе говоря — давление звучания на значение. Таким образом проблема моностиха из сугубо периферийной превращается в один из краеугольных камней стиховедения, оказывая непосредственное влияние на выбор той или иной научной парадигмы.

Некоторые специалисты предпочитают термину «моностих» образованный Владимиром Марковым по аналогии термин «однострок». За пределами научной литературы моностих называют и одностишием; в стиховедческой терминологии, однако, это слово чаще используется для обозначения изолированного (отделенного от остального текста отбивками) стиха в многострочном стихотворении.

• Грегерия
• Монострофа

• Моностих // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. — Институт научной информации по общественным наукам РАН: Интелвак, 2001. — Стб. 586. — 1596 с. — ISBN 5-93264-026-X.
• Моностих // Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост.: Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. — М.: «Просвещение», 1974. — С. 225. — 509 с. — 300 000 экз.
• Брюсов В. Я. Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам. — М.: Геликон, 1918. — 200 с.
• Д. В. Кузьмин. Русский моностих: очерк истории и теории. — М.: НЛО, 2016. — Научное приложение, выпуск CLVI
• В. Ф. Марков. Одностроки. // Воздушные пути. 1963. № 3.
• Глава 2. Моностих. // Олег Федотов. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха. Книга 2. Строфика. // Флинта, 2001.
• Однострочие, однострок, моностих. // Сергей Чупринин. Жизнь по понятиям : русская литература сегодня. — М.: Время, 2007. — 766 с. — 3000 экз. — ISBN 5-9691-0129-X.

• Кузьмин Д. В. История русского моностиха: Автореферат диссертации кандидата филологических наук. — Самара, 2005.
• Моностих дня: Хрестоматия (25 текстов с комментариями)