Металлический ящик — клеть — стремительно поднимает нас по стволу. Темно. Сыро. Откуда-то сверху стекают за шиворот капельки воды. Пожилой горняк, с которым я познакомился ещё в кабине пассажирской канатки, трогает меня за руку: Следующая остановка — твоя: горизонт четвёртого участка. Архестова найти легко. Его все тут знают. Спросишь, проводят… Благодарно киваю головой, отчего каска с закрепленной над козырьком лампочкой съезжает на глаза. — Ты светильник в руку лучше возьми — советует мой знакомый. — Так удобней…

Подсвечивая под ноги, вслед за горным мастером иду по узкому коридору штрека. До «хозяйства» Архестова с километр. Время от времени плотно прижимаемся к стене. Рядом с шумом проносятся по рельсам составы: электровоз и десяток вагонеток. — Идет руда! не без гордости замечает мастер. Через несколько минут мы у «горла» нового забоя. Выработка эта шириной метра три с половиной и три метра высотой. Академическая" так называют её на руднике. Здесь и работает со своей бригадой Хабас Архестов.

Вроде недавно они её начали, говорит мастер, уверенно направляясь вглубь, а вот видите, пятьдесят метрова метров уже прошли. В сутки в среднем не меньше чем на два метра продвигаются.

Уловив мой вопросительный взгляд, пояснил:

Показатель стоящий! И всего-то в бригаде пять человек. В неярких бликах света лица Архестова и его напарника Юрия Крайникова кажутся бронзовыми. Перфораторы вонзившись жалами в породу, отбрасывают длинные дрожащие тени. Из-за шума ничего не слышно, поэтому стоим молча.

Виртуоз!

Мастер кричит мне это прямо в ухо, показывая на Архестова.

Действительно что-то захватывающее было в каждом движении Хабаса, во всей его напряженной, по юношески стройной фигуре. Даже все вокруг словно подчинялось одному его стремлению вперед. Вперед, только вперед. Вдруг тишина… Звонкая тишина. Бригадир, здороваясь улыбается. Но по лицу заметно, что он устал. Мастер подсчитав шпуры, подмигивает мне: «Мол, что я говорил, виртуоз!». А Архестов уже что-то увлеченно сообщает подошедшим сменщикам Абу Шомахову и Василию Пелехову. Парни слушают его внимательно.

«На-гора», вернее вниз, возвращаемся с ним вместе. Спрашиваю, как начала бригада пятилетку? Пожимает плечами:

Да вроде все неплохо.

Кто-то из пристроившихся к нам добытчиков усмехается:

Не прибедняйся, Хабас. «Неплохо»… Это когда вы середнячках начали ходить? После того, как остальных по выработке обогнали?

Горняки, спешащие на поезд, добродушно смеются…

В вагончике Архестова окликает плотный парень, сидящий на скамейке напротив. Оба явно обрадованы встречей. Разговор деловой: о пластах, шпурах, отпалке…

Когда парень, снимая на ходу с пояса аккумулятор обогнал нас, Архестов, глядя ему вслед, пояснил:

Бывший мой ученик. Сейчас тоже Бригадир проходчиков. Может, слышал — Рывкат Латипов.

Помолчав немного, добавил, словно извиняясь:

Со многими мне пришлось работать. Я ведь семнадцатый год как намертво бросил якорь здесь, в Тырныаузе. Правда, ещё раньше…

Смутился, махнул рукой:

В общем история…

А было так. В Тридцать седьмом, когда началось сооружения вольфрамо-молибденового комбината, республика направила свыше двухсот подростков в Новороссийское ремесленное училище. Высокогорная стройка нуждалась в квалифицированных рабочих. Среди тех, кто поехал на учёбу, был пятнадцатилетний Хабас Архестов из селения Псынодаха. Не в пример многим из земляков, не ударился в бега парнишка, закончил-таки через год училище. Получил специальность плотника. Но приехал в поселок, из которого рождался нынешний Тырныауз и …

Сдрейфил тогда. Испугался трудностей, — задумчиво роняет Хабас Кашифович. — Дал обратный ход…

Мы сидели в гостиной у него дома. Из соседней комнаты, где зажгли уже лампочку, в проем двери на него падал свет.